Обзор фоторабот Александра Гронского

Пейзаж как слепок мира Александра Гронского. Родился в 1980 году в Таллине (Эстония). С 2006 года живет в Москве. Член агентства Photographer.ru с 2004 года. Работает для прессы и по заказам крупных компаний и некоммерческих организаций. Публиковался в журналах Esquire, «Афиша МИР», Wallpaper (Великобритания), Newsweek (США), Art + Auction (США), Conde Nast Traveller (США), Le Monde 2, Geo, Economist, Business Week (США), Vanity Fair (Германия), Stern, Spiegel, «Большой город», AD, Ojode Pez, Intelligent Life (Великобритания). Участник экспозиций галереи Photographer.ru c 2007 года.

Южное Тушино. Москва, 2009.

Courtesy of Gallery.Photographer.ru

Персональные выставки: 2011: «Горы и воды». L’Escale Gallery, Франция 2011: «Граница» и Background. В рамках 4-го Международного фотоарт-фестиваля в Бельско-Бяла, Польша 2011: «Граница». В рамках Международного фотофестиваля в Боготе, Колумбия 2011: «Граница». Aperture Gallery, Нью-Йорк 2010: Foam Paul Huf Award 2010. Foam_Fotografiemuseum, Амстердам 2009: «Граница». Photographer.ru Gallery, Москва 2008: Background. Photographer.ru Gallery, Москва Награды: 2011: Победитель конкурса Prix Photographique Ville de Levallois-Epson 2010: Победитель конкурса Foam имени Пола Хуфа 2009: Победитель конкурса Aperture Portfolio Prize 2009: Вошел в Critical Mass Top 50 2009: Гран-при в конкурсе «Серебряная камера» в номинации «События и повседневная жизнь» 2009: Выбран Международным фотографическим журналом Foam для участия в специальном выпуске Talent 2009: Первое место в конкурсе Linhof Young Photographer Award 2008: Лауреат Российской премии в области современного искусства имени Кандинского 2004: Финалист престижной премии английского журнала Observer за документальную фотографию Ian Parry Award 2003: Участник мастер-класса World Press Photo им. Джупа Сварта, Нидерланды 2000–2002: Три первых места на Всероссийском конкурсе «Пресс Фото России». Работы Александра Гронского находятся в коллекциях Foam_Fotografiemuseum (Амстердам), Statoil (Ставангер); Музея Израиля (Иерусалим), Gallery.Photographer.ru (Москва), в частных собраниях в России и за рубежом. Текст: Наталья УДАРЦЕВА Фото: Александр ГРОНСКИЙ Саша Гронский — представитель молодого поколения фотографов, тех, кто начал работать в цифровую эру фотографии. Тем удивительнее его обращение к классике и желание по-новому интерпретировать классический пейзаж. Вдохнуть в него новый смысл и новые реалии. Его двухчастные панорамы из серии «Вода и горы» отсылают зрителя к традициям китайских свитков, новый проект «Пастораль» — к полотнам фламандских художников. Он узнаваем, его стиль отличает космическая отстраненность. Он понятен зрителям в любой точке мира, будь то Китай, Австралия, Колумбия, Франция, Италия или Польша. Первые награды за документальную фотографию он получил в двадцать лет. Его серия «Граница» мгновенно стала знаменитой и оказалась коммерчески успешной. О нем говорят и пишут, его творчество изучают. Вот, например мнение Саймона Нжами, независимого куратора, арт-критика, публициста и лектора университета Сан-Диего в Калифорнии: «Гронский возрождает традицию документальной фотографии. В его работах используется нарратив «прочувствованного отстранения», что открывает нам целый мир через классическую технику фотографии».

Осенью в Москве в галерее Photographer.ru состоялась его выставка «Пастораль», перед началом которой мне удалось задать Александру несколько вопросов.

— Вы эстонский фотограф?

— Нет, хотя родился в Таллинне и жил в нем до семнадцати лет. Виноват Google: человек набирает мою фамилию, видит, что я родился в Эстонии, и далее автоматически считает меня эстонским фотографом. Сейчас рядом с моей фамилией можно писать Эстония/Россия/Латвия. Вот уже три года я живу в Риге.

— Кто Ваши родители?

— Отец из Ростова-на-Дону, мама — потомственная кубанская казачка, но они не имеют отношения ни к фотографии, ни к творческим профессиям.

— Вы где-то учились фотографии?

— Нет, нигде, после школы я уехал в Санкт-Петербург и десять лет работал журнальным фотографом.

— Подтверждая известную ситуацию: проще всего стать фотографом: взял в руки камеру — и вот уже в профессии?..

— Ну, да, только мне повезло: я в самом начале встретил правильных и внимательных ко мне людей. Сначала работал в питерском журнале «Красное», он был посвящен культурной жизни и открылся задолго до «Афиши».

— Кто именно помогал, обучал, можете сказать?

— Фотографам нового поколения, к которым я отношусь, достаточно Интернета, чтобы получать информацию, ставить себе задачи и иметь какие-то ориентиры. Наверное, если бы была возможность учиться в Англии или в Америке, я бы сэкономил себе четыре-пять лет, но скорее стал бы другим фотографом. Трудно сказать. До многих вещей я доходил сам, медленно…

— Вы шли от документальной фотографии к художественной?

— Можно и так сказать, хотя по-прежнему то, что я делаю, — это документальная фотография. Подход вполне документальный. Эстетизация происходит неизбежно. Но чем больше я смотрю на свои работы, тем более убеждаюсь, что это классический пейзаж, который развивался с XVII по XXI век. Был провал в XIX веке, когда живопись перестала интересоваться пейзажем как исследованием реальности, а фотография была увлечена моментальностью, документальностью и прочим. Фотография, на мой взгляд, самый актуальный и удобный способ исследовать мир.

— У Вас «очеловеченный пейзаж»…

— Без следов человеческой жизни, без человека пейзаж теряет смысл, потому что для меня вся суть пейзажа в каком-то сложном взаимодействии большого числа элементов. Пейзаж, да и искусство в целом — оно же не про выяснение, что красиво, что некрасиво, верно? Пейзаж для меня, начиная с Брейгеля, свидетельство того, насколько сложно устроен мир. Мне кажется, что со времен Брейгеля рамки жанра не изменились. Меня часто спрашивают, зачем ты снимаешь пятиэтажки, это же некрасиво. Повторю, для меня не важно «красиво — некрасиво», для меня важно понять и показать, насколько уникально все это устроено. У меня есть чувство уважения к этой невероятно сложным способом сложившейся реальности. Все не само собой возникает, на основе причин и следствий.

— Но Ваши работы наполнены светом и гармонией…

— У меня нет желания ни эстетизировать реальность, ни демонизировать ее. Возьмем те же пятиэтажки: кого-то они раздражают, а кто-то мечтает получить в них жилье. Их не стоит измерять понятиями «хорошо — плохо». Они есть в нашей жизни, они такие, какие есть.

— Как Вы строите свой кадр? Что главное при съемке?

— В пейзаже, на мой взгляд, должны взаимодействовать все включенные в него элементы. Отсюда, возможно, возникает ощущение отстраненности взгляда. Мне важно, чтобы все, что включено в кадр, было «на равных» между собой, равновелико, равнозначно и равноценно, чтобы не было доминирования. Долго приходится ждать нужного состояния и света.

— Вы снимаете цифровой камерой?

— Нет, пока пленочной, среднего и большого формата. Возможно, следующий проект буду делать цифровой камерой.

— Вы говорите, что нигде не учились, но Ваши работы не вызывают такого ощущения. Откуда «культурный слой»?

— Он аккумулируется. Мои знания из истории искусств появились в процессе работы. Когда возникает вопрос, начинаешь «копать», собирать информацию, благо все доступно.

— Как родители относятся к Вашей профессии?

— Нормально, уважительно. Главное, чтобы я был самостоятельным и занимался созиданием.

— У Вас есть дети?

— Да, сын Лука, ему два года.

— Считаете ли Вы, что детей с раннего возраста надо учить фотографии?

— Не уверен: это достаточно сложный процесс. Не вижу в этом необходимости.

— В чем секрет Вашего успеха, как Вы считаете?

— Успех? Я в самом начале. Хотя, смотря чем мерить успех. Если хотеть делать то, что тебе нравится и не работать на заказ, то есть два пути. Первый: работать слесарем, банкиром, таксистом — кем угодно и в свободное от работы время заниматься той фотографией, которая нравится. Второй путь: включиться в арт-рынок. Понятно, что такие фотографии не интересны журналам не потому что плохи, а потому что «не журнальны» по своей природе, если это журнал не про искусство. Это абсолютно нормально: есть журналы, которые живут по своей бизнес-модели и решают свои задачи, есть фотографы, которые решают свои задачи, и это не обязательно должно пересекаться. Поэтому, если ставить перед собой цель делать от начала до конца именно то, что ты хочешь, то галерейный рынок — единственно возможный способ реализации. Во всяком случае для меня. Я не умею ничего другого делать. Но это сложный рынок, и про какие-то успехи здесь сложно непросто. Три года назад я переключился с журнальной работы на работу для галереи, об успехе мне еще сложно судить. Во всяком случае это не коммерческий успех. Три года назад, будучи журнальным фотографом, я зарабатывал в два раза больше, чем сейчас, будучи «успешным галерейным фотографом».

— Галерея помогает осуществлять проекты?

— Да. У нас долгосрочные договоренности, это не история какого-то коммерческого успеха, но это позволяет мне не работать кем-то еще — рекламным или журнальным фотографом, например.

— А если Вам предложат какой-то денежный проект, Вы откажетесь?

— Нет, если он не займет много времени. У меня нет принципиальной позиции — не работать с журналами или рекламой. Если проект не займет все мое время и даст мне дополнительную возможность для галерейного проекта, то, конечно, я возьму такой заказ. Но я принципиально отказался от работы, которая требует моей постоянной включенности и не дает заниматься тем, что хочу. У меня не получается совмещать. Профессия фотографа и так сама по себе прекрасна: путешествуешь, снимаешь, встречаешься с людьми, находишься в творческом процессе. Глупо жаловаться. У Довлатова хорошо сказано об этом: сначала я хотел стать средним и крепким литератором, потом понял, что мне этого мало, но у бога добавки не просят. Если уж так случилось, что я живу в этом мире, то почему не попросить у бога самое лучшее: делать то, что я хочу? Быть собственным критерием…

— И собственным судьей… Вы сами отбираете работы?

— Мы сделали с галерей три выставки, обычно мы заранее обсуждаем экспозицию, и не было случая, чтобы мы спорили или мне хотелось бы что-то заменить. Очень высокая степень понимания и доверия.

— В этом году Вы подавали свой проект на премию Кандинского?

— Да, вот этот — «Пастораль», но он не прошел даже отборочного тура.

— Не может быть!..

— Это же конкурс, все совершенно естественно… Конкурс — большая лотерея. Я пару раз участвовал в жюри конкурсов и прекрасно понимаю, насколько случайным может быть выбор. Чем больше конкурс, тем больше случайностей. Огромное количество работ, которое надо просмотреть в кратчайшие сроки.

Лариса Гринберг, чьи галерея и одноименное агентство Photographer.ru представляют Александра Гронского, так говорит о нем и о взаимодействии с автором:

— Мы с Сашей давно нашли друг друга. Еще в начале создания агентства. Саша быстро стал самым успешным и востребованным фотографом. Работая с ним для агентства, мы начали понимать, что кроме того, что он хороший журнальный фотограф, он еще обладает задатками большого художника. Это было видно. В 2008 году мы открыли его первую выставку Background в нашей галерее. Тогда же мы определились с пулом фотографов, с которыми мы бы хотели работать, поддерживать и развивать их. Саша вошел в их число. Так и пошло. Третья выставка — самая интересная, самая концептуальная. Она чище, серьезнее, чем первая. Мы представляем на ней всего 15 работ, чтобы была чистая концептуальная история. Галерея снимает огромное количество рутинной работы с Саши, мы занимаемся продажами его работ, мы «менеджерим» процесс, финансируем его, поддерживаем, чтобы он мог заниматься своими проектами. Совмещать работу художника и журнального фотографа очень сложно: теряется концентрация. Мы берем на себя также организацию выставок за рубежом. Саша нам помогает в этом, он идеальный партнер. Но этикетаж, перевозки, монтажи, анонсы, сопроводительная документация, договора — все, что необходимо для любого выставочного проекта, — это на галерее. Это колоссальная работа! Автор, с которым галерея хотела бы работать, должен обладать не только талантом, но и партнерскими качествами: не идти в разрез, помогать галерее. Саша очень много делает: он посылает свои работы на конкурсы, он выставляется.

Мы стараемся, чтобы все наши авторы получали от нас как можно больше поддержки. Я понимаю, что есть много интересных молодых авторов, с которыми бы мне хотелось работать, но я бью себя по рукам, потому что должна не забывать про тех, с кем у меня уже есть договоренности и обязательства. Сначала они, потом остальные. К тому же, какая бы ни была талантливая молодежь, нужно много усилий, чтобы новое имя спродюсировать и распиарить, достучаться до кураторов, критиков. Формула успеха такова: чтобы имя более-менее стало звучать в головах у зрителей и критиков, минимум три выставки должно быть — в год по выставке. Примерно три года должно пройти с начала кампании по раскрутке. К тому же, если ты не любишь этого автора, не веришь в него, ничего не получится!

Мы, прежде чем открыть выставку, долго думаем над концепцией: мы должны увязать проект с нашей галереей, увязать вторую выставку с предыдущей, объяснить уникальность проекта, объяснить, откуда у автора «ноги растут», с кем он творчески связан, что нового привнес, сформулировать концепцию выставки для зрителя и критики. Мы тщательно прорабатываем тексты и концепты, встраиваем в контекст. Когда критика осмысливает, нам уже легче. Трудно в начале.

Еще я спросила Ваню Михайлова, молодого фотохудожника из Чебоксар, который недавно вернулся из резиденции художников в Дюссельдорфе. Вот что он ответил:

— Когда я показывал свои картинки, мне говорили: ну, это как у Гронского. Мне нравятся его работы. Мне близко состояние, которое он передает. Иногда мне кажется, что я параллельно с ним двигаюсь, но своим путем. Гронский первый сделал — и сделал хорошо. Это разработанный европейский язык, существующий несколько десятилетий. Гронский взял визуальный язык, которым хорошо владеет, и снял Россию так, как ее еще никто не снимал. И он понятен европейцам. Произошла странная штука: железный занавес давно упал, а никто не знает до сих пор, что у нас делается. Визуальных проектов, фотографических, документальных проектов про Россию очень мало. Западные фотографы рвутся в Россию, потому что это огромная неисследованная территория. Огромная бесконечная страна с кучей черных дыр. В ней можно и нужно работать. Из Дюссельдорфа я вернулся с уверенностью, что свои проекты я буду делать в России. Эмоциональная составляющая жизни здесь зашкаливает. Это сильная особенность. Ее надо прочувствовать и показать. Россия — уникальное место для исследования.